 |
||||||||
|
||||||||
|
|
||||||||
|
ГЛАВА 52 ПРЕДАТЕЛЬСТВО В момент обострения моего конфликта с губернатором и начальником краевой милиции Джема поставили перед выбором: - либо объявляет мне войну и получает всестороннюю поддержку от региональных властей, либо возвращается в тюрьму из-за двух сотрудников милиции, избитых по его приказу. Естественно, он выбрал первый вариант, но оказался при этом в сложном положении, так как многие знали, что когда он находился в тюрьме я помогал материально и во многом другом, как ему самому, так и его семье. Помимо этого нужен был повод для конфликта,
иначе местные авторитеты и московские воры, с большинством
из которых у меня сложились хорошие отношения, могли его не понять, ибо
воевал я с обнаглевшими властями и милицией, и по воровским законам никто не имел права мне
в этом мешать. В конце 1994 года под моим контролем в Хабаровске находились не только казаки и спортсмены, но и почти все криминальные авторитеты. За хабаровским общаком следили мои ставленники. Джем, понимая, что я ему не по зубам, делал вид, что мы с ним друзья, но за моей спиной плел интриги с целью настроить против меня местных авторитетов и найти повод для конфликта. Одновременно с этим мне создавали проблемы официальные власти, вследствие чего я никогда не расслаблялся. В декабре 1994 года под давлением Ишаева, Баланева и местных спецслужб Джем объявил мне открытую войну и почти сразу же потерпел поражение. После этого коррумпированные власти скинули с себя маски окончательно и стали поддерживать Джема и его бандитов в борьбе со мной открыто. Наибольший вред в Хабаровске мне нанесли
тогда коммерсанты Плотников и Ример, а также криминальные авторитеты Кисель и Беляй.
Сказать, кто из них больше навредил трудно, ибо работали они как одна
команда, которая с одной стороны направлялась Ишаевым, Баланевым и
спецслужбами, а с другой стороны – Джемом. Беляй был особо доверенным человеком Джема, весной 1994 года он прислал его в Хабаровск из другого города для закрепления своих позиций, а 10 ноября того же года для повышения его статуса сделал вором в законе. Через месяц после этого, когда я находился в отъезде, Джем публично объявил, что именно Беляй теперь будет (в качестве вора в законе) контролировать хабаровский криминальный мир. Тогда же, в декабре 1994 года (перед самым началом открытой войны) Джем поставил ответственным за хабаровский общак местного бандита Витю Киселя, который до этого не имел отношения к общаку. В его банде было около двадцати отморозков, из которых никто ранее также не был связан с общаком. Его правой рукой являлся не судимый отморозок Юра Краб, который плотно сотрудничал с краевой милицией и спецслужбами, и в дальнейшем будучи под их крышей убил много людей с помощью киллеров. Ример и
Плотников были коммерсантами и героями этих событий
оказались потому, что являлись до этого моими друзьями и компаньонами в
нескольких фирмах и знали слабые места в созданной мной бизнес-империи. В этой
главе о предательстве я расскажу в основном о них. Сергея
Плотникова во всей этой истории можно без сомнения назвать самой ключевой
фигурой, ибо он играл роль связующего звена между официальной властью и
криминальным миром, что делало его для Ишаева и Баланева незаменимым. Более
того, перед началом моего конфликта с официальными властями он числился
официально президентом созданной мной общественной организации “Единство”. В детстве мы
ходили с Сергеем в одну школу, только в разные классы. Личной дружбы не было,
но знали друг друга хорошо. Наши с ним матери близко общались. Какое-то время
наши пути не пересекались, но в 1992 году судьба свела нас вновь. Он занимался бизнесом,
экспортировал лес за границу, но из-за разногласий с бывшими компаньонами
дела у него шли плохо. В связи с тем, что его деятельность выходила за пределы
Хабаровска, у него зачастую возникали проблемы, для решения которых он
неоднократно обращался ко мне. И я ему помогал. Иногда для
решения его вопросов мне приходилось выезжать в разные города и порты,
и в частности в Совгавань и Ванино, через которые он отправлял лес за границу. Я
познакомил его со многими нужными людьми, и в том числе с криминальными
авторитетами, включая Джема. В результате к середине 1993 года он стал при моей поддержке
одним из наиболее богатых и влиятельных людей на Дальнем Востоке. В дела его фирм, созданных без моего участия, я не лез и
касался их лишь тогда, когда требовалась моя помощь. Со своей стороны, он помог мне в
реализации моих планов по созданию казино и общественной организации
"Единство", с помощью которой я активно занимался благотворительностью и
помогал людям в разных вопросах. В его лице я нашел тогда друга, компаньона и помощника и как
наиболее подходящему для этой цели человеку предложил летом 1993 года стать
президентом только что созданной мной организации “Единство”. В тот момент это
было престижно, и он, естественно, не отказался. В начале 1994
года, будучи президентом “Единства”, Плотников стал депутатом краевой думы.
Но когда губернатор объявил мне войну, заявил, что воевать с властью не
собирается и отходит от “Единства”, заверив меня в том, что на наших с ним
личных
отношениях это не отразится. Однако, как вскоре стало ясно, он, чтобы доказать
свою лояльность Ишаеву и Баланеву взял на себя роль посредника между ними и криминальным миром. Когда-то
я познакомил его с Джемом и другими авторитетами, и ему это пригодилось. Когда Джем,
напуганный моими успехами в Москве и неудачами краевых начальников в борьбе
со мной, уделил мне в момент празднования своего дня рождения, 10 ноября 1994
года, повышенное
внимание, то именно Плотников приехал к нему на следующий день и поставил от
имени Ишаева и Баланева ультиматум: либо он объявляет мне войну и получает
всестороннюю поддержку,
либо возвращается в тюрьму по делу, которое не закрыто. После этого произошли
события, описанные мной в главе “Война с Джемом”. Еще одним
человеком из моего близкого окружения, предательство которого было наиболее ощутимым, являлся
Игорь Ример. Впервые судьба свела нас в 1988 году. Он возглавлял тогда
небольшой строительный кооператив, который почти не давал доходов, а в личном
плане имел неприятности со стороны бывших подельников, с которыми когда-то
попал на скамью подсудимых за финансовые махинации, будучи бригадиром
строителей. Ример отсидел несколько лет в
зоне усиленного режиме, после
освобождения он в криминальном мире не котировался и
воспринимался всеми лишь как коммерсант. К себе я подтянул его из-за того, что
он хорошо разбирался в коммерции. В момент нашего знакомства он
попросил, чтобы я оградил его от нападок бывших подельников, которые вымогали
у него деньги
за то, что якобы попали из-за него в тюрьму. И я ему помог. После разговора с
криминальными авторитетами Шутом и Ашотом, через которых его подельники на Римера давили,
эта тема закрылась. После того как я
решил его проблемы, дела у него быстро пошли в гору. Убедившись, что он
действительно хорошо разбирается в финансовых и коммерческих вопросах я в 1990 году,
когда возникла
ассоциация “Свобода”, предложил ему возглавить коммерческий отдел. А в момент перевода
"Свободы"
в акционерное общество поставил его генеральным директором и сделал одним из учредителей. В АО “Свобода”
было четыре учредителя, основные акции принадлежали мне, после меня
наибольшее их количество находилось у Римера. В дальнейшем он стал моим
компаньоном и в некоторых других фирмах. Подтянул я его вместе с Плотниковым
и к игровому бизнесу, который в Хабаровске был под моим полным контролем.
Желающих поставить в городе игровые автоматы и создать казино было немало, но я
дал всем понять, чтобы об этом забыли, и меня все услышали, ссориться со
мной никто не хотел. Когда губернатор
объявил войну “Единству”, Ример имел дивиденды с двух наших казино и с более чем
сотни игровых автоматов, расположенных в лучших местах города, а также из ряда других
наших совместных фирм. В первое время он хотя и боялся нападок со стороны
хабаровских властей, но все же придерживался моей линии, поэтому несмотря на то,
что к лету 1994 года я закрыл "Свободу", которую власти преподносили в СМИ,
как криминальную структуру, за Римером остался в моем офисе кабинет, который
он ранее занимал, как гендиректор АО "Свобода". В октябре 1994
года, когда меня не было в Хабаровске, Ример ввязался в какую-то сомнительную
сделку и оказался по личному указанию Баланева в тюрьме. Дело не стоило
выеденного яйца, и зацепились за него лишь потому, что через Римера, который
считался моей правой рукой в вопросах коммерции, хотели добраться до меня. Но
данная затея провалилась, так как я к этому делу никакого отношения не имел. До начала
открытой войны между мной и Джемом Ример отсидел около двух месяцев в тюрьме
и почти сразу же после этого его через Плотникова поставили перед выбором: либо
остается в тюрьме и получает срок, либо выходит на свободу и, зная уязвимые
места в моей экономике, помогает ее уничтожить. Как и следовало ожидать, Ример выбрал второе и в конце декабря
1994 года его освободили. Через несколько дней после освобождения Ример
сказал мне, что нужно собраться всем учредителям игорного бизнеса.
Вечером того же дня Ример, Плотников, Белокуров и я встретились в одном из
наших казино. О Вите
Белокурове, с которым мы дружили с пятилетнего возраста, я рассказывал в
главе “Из огня в пламя”. Напомню, что он был единственным кроме матери
человеком, который помог мне после выхода на свободу. Естественно, я этого не
забыл. И когда Витя по состоянию здоровья не мог больше работать на стройке,
я пригласил его в качестве заместителя генерального директора в “Свободу”, а
затем и учредителя. Впоследствии он стал моим компаньоном и в некоторых
других фирмах, созданных по моей инициативе (включая оба казино и игровые
автоматы, где я имел сорок процентов акций, а Ример, Плотников и Белокуров – по
двадцать). Когда мы
собрались вчетвером, Плотников сказал, что у него был разговор с Ишаевым, в
процессе которого тот заявил, что, если Податев останется в учредителях
казино, он их закроет. Я понял, к чему он клонит, но решил уточнить. И
получил ответ от Римера (из чего стало ясно, что они сговорились), что должен
отойти от игорного бизнеса, ибо лучше потеряю я один, чем все четверо, не
считая более сотни человек обслуживающего персонала. После этого они заявили,
что не хотят иметь врагов в лице Ишаева, Баланева и Джема. Витя Белокуров
молчал, из чего было видно, что ему этот разговор неприятен. Выслушав
Плотникова и Римера, я сказал: "Я не хотел войны, ее мне навязали, и не хочу,
чтобы из-за меня кто-то страдал. Игорный бизнес для меня сейчас
обуза, но и отказываться от своих денег не хочу". После этого предложил свой
план: "Официально делаем вид, что поссорились и не имеем общих дел, а негласно поддерживаем
деловые и личные отношения. Но Плотников с Римером не
согласились, заявив, что это когда-нибудь выплывет, и они могут пострадать. Я понял, что они
решили порвать со мной отношения всерьез, и сказал: "Вы стоите сейчас перед
выбором. С одной стороны человек, сделавший для вас много хорошего, с другой
– те, у кого сила и власть. Судя по всему, вы готовы меня предать. В этом
случае я потеряю друзей и деньги, вы потеряете будущее и свою жизнь”. Затем обратился к Плотникову: “Сергей, я много раз просил устроить встречу с Ишаевым, чтобы не доводить дело до крайности. Но ты этого не сделал. Более того, ты утверждал, что Ишаев против меня и “Единства” ничего не замышляет, но на деле происходило обратное. Ты вел двойную игру. Имеешь ли право меня обвинять?”. Затем, повернувшись к Римеру сказал: “Игорь, ты знаешь, что
происходило со всеми, кто желал мне зла, как правило к ним это зло
возвращалось стократно и уже многих в этом мире нет. Вспомни Чайника, Шута,
Швала, Ватулика,
Хозяйку, Яблочку, Бандита и других. Не повторяйте их ошибок”. В ответ Ример
сказал: “Ты ненормальный, спустись на землю. То, о чем упоминаешь, случайность.
Сейчас тебя никто и ничто не спасет. Тебе вынесли приговор и воры, и власти. Если не
убьют люди Джема, то посадят в тюрьму, а там уничтожат.
Единственный твой шанс остаться в живых – уехать из России и изменить фамилию
и внешность".
Не желая
спорить, я сказал: “Кто выиграет в этой войне – покажет время. Свой путь я
выбрал сознательно и пойду по нему до конца. Что касается наших отношений –
решайте сами. Есть возможность расстаться не врагами, - выкупите мою долю за
приемлемую сумму и разойдемся по-хорошему. Не сможете рассчитаться сразу – я
готов получать по частям”. Ответ обоих был
таким: “Мы не собираемся выкупать твою долю, так как нам из нее ничего не
достанется”. Поняв, что они пообещали мою долю Джему я сказал: “Кому и что
вы обещали дело ваше, но моим распоряжаться не будете. Я вложил в
этот бизнес свои деньги, свое время и свой труд и просто так ничего не отдам. Ишаев
пообещал закрыть казино – пусть закрывает. Не хотите разойтись по-хорошему –
потеряем все”. Ример с
Плотниковым решили надавить на мою совесть: “В конфликте с Ишаевым, Баланевым
и Джемом виноват ты один, а страдают все. Если не думаешь о нас, подумай о
Вите Белокурове. Мы обойдемся без казино, у нас есть и другие доходы, а для
Вити в связи с его болезнью потеря дивидендов от игрового бизнеса может
закончиться трагически. И это будет на твоей совести”. Витя,
действительно, имел болезнь, для лечения которой требовались большие деньги.
У него от рождения была одна почка недоразвитая, а в 90-м году вышла из строя
и вторая. Помочь могло только чудо. И это чудо произошло. В нужный момент
подвернулась донорская почка, которая прижилась, но для ее нормальной работы
необходимы были дорогостоящие лекарства. И именно на это делали упор Ример с
Плотниковым, когда пытаясь меня убедить, что я должен от своей
доли отказаться без какой либо компенсации. Однако Витя, до
этого молчавший, вдруг сказал: “Я против Володи не пойду, и вы меня в это
дело не впутывайте. Лично я с его условиями согласен и считаю, что этот
вопрос нужно решить по-хорошему”. После этого Ример с Плотниковым свернули
разговор и сказали, что подумают над моим предложением. На том и разошлись.
Но, как показало время, у них давно все было продумано, и этот разговор был
лишь формальностью. Вскоре я узнал,
что они подделали документы и передали игровое оборудование и остальное
имущество с нашей общей фирмы “Виктория” на фирму Плотникова “Экспралес”.
Законной силы их действия не имели, так как у них было лишь сорок
процентов акций. Витя Белокуров в их авантюре не участвовал. Но суд,
прокуратура и милиция находились под контролем Ишаева и Баланева, поэтому им все сошло с рук. Усугубило
мое положение также и то, что учредитель в фирме "Виктория" был с моей
стороны подставным, и он просил его в этот конфликт не
втягивать. Игровое
оборудование перевели на фирму Плотникова “Экспралес” якобы за долги. В свое время Ример, Белокуров и я вкладывали в игровой бизнес наличные деньги,
а Плотников перечислял свою долю из фирмы "Экспралес", и это было
отображено в документах. После разговора со мной Ример и Плотников
переделали договора и показали эти деньги как кредитные, якобы взятые под
большие проценты, после чего оценили имущество фирмы “Виктрия” по мизеру и передали
в “Экспралес” в качестве погашения долга. Охрану казино и
игровых автоматов выполняли подконтрольные мне казаки и спортсмены, и когда я
узнал о финансовых махинациях Плотникова и Римера, то распорядился их к казино
и к игровым автоматам не подпускать. Одновременно с этим увеличил количество дежуривших в моем офисе
казаков. Ночью там находились порядка десяти человек, плюс три машины с
рациями и водителями, в дневное время казаков было многим больше, так как в
моем офисе находился штаб "Уссурийского казачьего войска". После упомянутого разговора Ример с Плотниковым со мной не общались, но их долю через Витю Белокурова я им передавал. Какое-то время была надежда, что сможем разойтись по хорошему, но вскоре узнал, что они перезаключили договора об аренде помещений, где находились казино и игровые автоматы, на фирму Плотникова “Экспралес”, после чего по документам он стал официальным хозяином всего игрового бизнеса. Действия
их были незаконные, ибо опирались на поддельные документы, но так как за всем
этим стояли Ишаев, Баланев и спецслужбы, я изменить ничего не мог. В результате, когда в начале февраля
1995 года уехал на несколько дней в
Москву, моих казаков и спортсменов, охранявших игорные заведения, заменили на
охранную фирму, за которой стояли официальные силовые органы, после были уволены
и все остальные неугодные Римеру и Плотникову работники. Таким образом, я потерял контроль над игорным бизнесом и
лишился своих основных доходов. Но это было еще не все. После разговора,
когда Ример и Плотников предложили мне от имени Ишаева и Джема отказаться от
доли в игровом бизнесе, они старались со мной не встречаться, но деятельность
против меня не прекращали. В моменты моего отсутствия Ример появлялся в моем
офисе, пользуясь тем, что у него там был кабинет, и проводил провокационные
беседы с сотрудниками моих коммерческих фирм. Он говорил, что
я заболел манией величия и настроил против себя серьезных людей,
в результате чего меня убьют, или закроют в тюрьму, где все равно
уничтожат. Затем подводил к тому, что всех, кто будет меня поддерживать ждут
серьезные проблемы, а прислушавшихся к нему, он спасет. Узнав о действиях
Римера я распорядился не пускать его в офис, но было уже поздно, он успел
заручиться поддержкой некоторых моих сотрудников. Очень
чувствительным было предательство начальника финансового отдела Никулиной
Майи Иосифовны, перед которой отчитывались бухгалтера всех
моих фирм, как полностью моих личных, так и тех, где наряду со мной были и
другие учредители, естественно моя доля везде была больше, и мой голос был
решающим. Ример пообещал Никулиной долю с небольшой
гостиницы, числившейся за фирмой “Нива”, учредителями которой являлись Ример,
Белокуров, Тимофеев и я. В фирме "Нива" у меня было 40%, у Римера - 30%, у Белокурова - 20%, у Тимофеева - 10%. Без согласования со мной и остальными учредителями Ример с Никулиной переделали учредительные и финансовые документы, после чего фирма "Нива" вместе с гостиницей и всем остальным, что на ней числилось, стали принадлежать Римеру и Никулиной. Когда я об этом узнал, то подключил к этому делу своих людей и опытного юриста, но вскоре понял, что в Хабаровске законы не работают. Действия Римера и Никулиной попадали под ряд уголовных статей (мошенничество, подделка документов, присвоение чужой собственности и т.д.), но несмотря на многократные заявления моих людей в милицию, прокуратуры и суды, Римера и Никулину не трогали, ибо все знали, что за уничтожением моей экономики стояли губернатор, начальник краевой милиции и спецслужбы. Убедившись в своей безнаказанности Ример и Никулина (перед которой до этого отчитывались бухгалтера всех моих коммерческих структур) изменили документы и в других моих фирмах. Одновременно с этим Ример передал Киселю и Беляю информацию обо всех моих бухгалтерах, директорах и подставных учредителях, после чего их стали вылавливать возле их домов и заставлять подписывать поддельные финансовые документы. Запугиванием директоров и бухгалтеров моих фирм занимались Кисель и его подручный Краб с подконтрольными им отморозками. Моим сотрудникам (обычным людям) говорили, что если они не подпишут предоставленные им документы, то пострадают не только сами, но и их семьи, и добавляли, что жаловаться куда-либо бесполезно, так как мою экономику уничтожают по приказу губернатора и начальника краевого УВД. Помимо прочего директорам и бухгалтерам моих фирм Кисель и Краб говорили, что в ближайшее время меня закроют в тюрьму и если они не хотят пострадать вместе со мной, то в моем офисе не должны показываться. Да те и сами понимали, что после того как они подписали поддельные документы, с помощью которых меня фактически ограбили, им лучше мне на глаза не показываться. Таким образом за короткое время все мои фирмы стали банкротами, а директора и бухгалтера этих фирм испарились. Далее расскажу
еще один случай на тему предательства, когда мне за добро отплатили злом. В начале 1993
года ко мне в кабинет зашла в слезах знакомая моей жены Ира Бугакова,
поведавшая о том, что ее муж нигде не работает и спился. Обратившуюся за
помощью Иру и ее мужа Пашу Бугакова я знал давно, поэтому пообещал помочь. На
следующий день Ира привела ко мне Пашу, который поклялся, что бросит пить,
если я возьму его на работу. В тот момент я создал новую фирму под названием “Уссури” и еще не решил, кто будет в ней директором. Эта фирма намечалась для торговли продуктами, но в первую очередь разливным вином, поступавшим из Азербайджана железнодорожными цистернами. Так как это было связано с большими наличными деньгами я не хотел доверять это дело посторонним. После того
как Паша Бугаков ответил на все мои вопросы и еще раз поклялся, что
бросит пить, я сказал ему, что поставлю директором вновь
созданной фирмы "Уссури", но если он возьмет в рот хоть каплю спиртного, тут же
выгоню. Паша, готовый на
любую работу, не поверил своим ушам. А когда понял, что я не шучу, со слезами
на глазах поклялся, что более преданного и надежного помощника, чем он, у
меня не будет. И надо сказать, что он не обманул моих ожиданий, и я приблизил
его к себе несколько больше. После этого он стал играть в городе заметную
роль и сильно поднялся в материальном отношении. Его жену Ирину я поставил
директором одного из своих коммерческих магазинов. За фирмой “Уссури” числился ресторан и около двух десятков киосков, торговавших разливным вином в черте города и прилегавших к нему районах. Вино было качественное и дешевое, поэтому пользовалось большим спросом и приносило хорошую прибыль. С
точки зрения закона и морали я делал плохо: уходил от налогов и спаивал
население, но виновным себя не чувствовал, так как деньги, шедшие в налоги,
разворовывались как правило чиновниками, а те, которые попадали в мои руки шли
в большинстве своем на благие дела, так как я активно в то время занимался
благотворительностью. О
спаивании населения речи вообще быть не могло, так как в то время алкоголь продавался
круглосуточно чуть ли не на каждом
углу. Теперь вернусь к теме предательства. Через месяц после начала моей войны с Джемом, в конце января 1995 года, мне доложили, что Паша Бугаков исчез. Более того, вместе с ним исчез и бухгалтер фирмы “Уссури”, а также все наиболее важные документы. Вслед за этим мне доложили и то, что все киоски, торговавшие разливным вином были переоформлены на фирму, которая находилась под контролем Беляя. За этими действиями, как и в
случае с фирмой "Нива" стояли Ример и Никулина.
С точки зрения
закона Бугакова и его бухгалтера можно было привлечь к уголовной ответственности за
мошенничество, подделку документов и хищение чужой собственности. Но так как
этот грабеж прикрывали Ишаев, Баланев и спецслужбы, добиться справедливости,
как и в случае с фирмой "Нива" мы не смогли. Более того, опасаясь возмездия, Бугаков предложил двоим казакам из моей личной охраны 10 тысяч долларов, если они помогут меня убить. Узнав об этом, я распорядился найти его и привезти ко мне, но он спрятался. Тогда я пригласил его жену, работавшую у меня, и рассказав, что в благодарность за все хорошее, что я сделал для их семьи, Паша предлагает деньги за мое убийство, и к этому добавил, что если он вернет украденные документы и киоски, то я о нем забуду. Но ничего не вернулось.
Более того, через какое-то время мне доложили, что Ира Бугакова, работавшая
директором в одном из моих магазинов, не вносит
деньги в бухгалтерию и оставляет выручку себе. Видимо, Паша убедил ее в том,
что мои дни сочтены, и магазин скоро перейдет в их собственность. После этого я ее
уволил, а магазин за бесценок продал, понимая, что работать моим людям там не
дадут. Потеря винных
киосков больно ударила по мне не только в материальном отношении, но и в
политическом, ибо всем стало ясно, что мое поражение предрешено. После этого
от меня стали разбегаться еще остававшиеся сотрудники. В середине февраля
ушел не попрощавшись, председатель правления организации “Единство”
Александр Сергеев. За три дня до того, он рассказал, что его остановили
возле дома несколько человек из криминальной среды и предупредили, что если
не уйдет из “Единства”, то пострадает и сам, и его семья. На мой вопрос:
знает ли он их? – ответил утвердительно, но имен, несмотря на мои просьбы, не
назвал. Позднее, уже
после того, как Сергеев от меня отошел, я узнал, что это были Кисель с Крабом
и их подручные, которые запугивали тогда всех, кто поддерживал со мной
отношения. Однажды, когда они приехали к директору телеканала “Амур” Анатолию
Солдатову с угрозами вторично, я их чуть там не поймал, но они, заметив
меня и моих людей, успели заскочить в свою машину и скрыться. Когда Сергеев
рассказал, что криминальные авторитеты угрожали расправой, я предложил
подвергнуть это гласности. Помимо причастности к “Единству” Сергеев являлся
до конца 1993 года членом краевого Совета (то есть краевой Думы) от партии
"Яблоко", а в момент
конфликта с Джемом входил в совет регионального развития и имел большой вес у
демократов. И если бы он вынес тогда этот вопрос на всеобщее обозрение, то это
вызвало бы большой резонанс. Однако он сделал по-другому. Через три дня
после разговора со мной на упомянутую тему он исчез вместе со всей своей семьей. Мы хотели
поднять шум, но случайно узнали, что у него все хорошо, он находится в
Хабаровске
и лишь переехал на другую квартиру, забыв поставить нас об этом в курс. После
этого вопрос закрылся сам собой. Единственное, что меня тогда
задело, так это то, почему ушел тайком? Неужели бы я его не понял, если бы
честно сказал,
что испугался за свою семью?! Впоследствии мы
с ним встречались только раз, и произошло это через месяц после его ухода
“по-английски”. Он приходил в офис “Единства” за какими-то своими документами. На
мой вопрос: “почему так поступил?” ответил, что это решение руководства
демократической партии, членом которой он является. Ну да Бог с ним, я его не
виню.
В тот момент рядом со мной было, действительно, жарко. Но почему ушел тайком?! Сейчас Сергеев
входит в руководство демократических сил в регионе, и это показательно.
Подобные "демократы", развалившие СССР и разбазарившие Россию, любят говорить
о благе народа и о своей борьбе с коррупцией, но когда дело доходит до
конкретных дел, их не видно. Этот экзамен Александр, к сожалению, не прошел. Но
впереди его ждут другие испытания и я надеюсь он примет правильное решение. К счастью, не
все оказались такими, как Ример, Никулина, Плотников, Бугаков и Сергеев, и это
радует. Напомню случай, который произошел в феврале 1995 года. Как уже стало понятно, Ример серьезно отнесся к поставленной перед ним задаче по подрыву моей
экономики. С одной стороны, на него давили Ишаев, Баланев и Джем, а с другой –
имелась личная заинтересованность. Моя доля в игорном бизнесе досталась
Джему, мои винные киоски перешли к Беляю. Это то, что давало ежедневную
прибыль, и причем немалую. Фирмы, не дававшие сиюминутной выгоды, их не
интересовали, и Римеру разрешили поступать с ними по его усмотрению. Там, где мы
являлись с ним соучредителями (естественно, моя доля была везде
больше), у него проблем не было, так как документация находилась под его
контролем, и в нужный момент ему без труда удалось перекинуть все ценное с
моих фирм на
фирмы моих врагов. Но в случае с фирмой “Овэла” у Римера
получилась осечка, и произошло это потому, что директор и бухгалтер были не
наемными работниками, а тоже учредителями. В “Овэле” у
Римера имелось чуть более десяти процентов акций, у меня – в два раза больше
под своей фамилией, и еще столько же числилось за одной из моих личных фирм.
Я имел большую долю, чем остальные учредители, но до контрольного пакета
акций не дотягивал. Раньше меня это не волновало, но, потеряв за короткое
время большую часть своих доходов, обратил на это внимание. Фирма “Овэла”
особой прибыли не давала и намечалась на перспективу. За ней числилась огромная,
отгороженная каменным забором база с ангарами и старая строительная техника,
которая почти не эксплуатировалась. До конфликта с Ишаевым и Баланевым мы
планировали запустить на ее территории какое-нибудь производство, но когда
начались проблемы, отодвинули эти планы на неопределенный срок. Сама по себе
фирма, требующая финансовых затрат на содержание базы, меня не интересовала,
но когда узнал, что Ример хочет ее прибрать, то решил ему помешать. Я
объяснил директору “Овэлы” Эдуарду Зенину и бухгалтеру Ольге Федяковой
возникшую ситуацию и предложил на выгодных для них условиях передать свои
акции предприятию, после чего без моего ведома эти акции третьим лицам уже бы
никто не смог передать. Договорились,
что я уплачу им определенную сумму и они останутся при своих должностях с
хорошей зарплатой, а все финансовые расходы по содержанию базы я возьму
на себя. До этого база им приносила лишь убытки, поэтому они с удовольствием
на мои условия согласились. Узнав об этом Ример попытался их уговорить, чтобы изменили свое решение, а также подключил к этому делу знакомых милиционеров, которые стали заставлять Зенина и Федякову написать на меня заявление, что якобы я отнял у них акции силой. Если бы они это сделали, то меня тут же закрыли в тюрьму и там со мной расправились. Однако Зенин и Федякова оказались людьми порядочными и, несмотря на сильное давление поступили правильно. Я бы все равно из этой истории выпутался, ибо нахожусь под защитой Божественных Сил, а для них это было экзаменом. И дай Бог, чтобы они и дальше поступали по совести. После общения с
Римером и милицией Зенин и Федяква
пришли ко мне и все рассказали, а когда я попросил их написать заявление на
имя Президента Международного общественного правозащитного движения
"Единство", каковым я являлся в тот момент, то они не отказались. Таким
образом мне с их помощью удалось сорвать маски со своих врагов и
предотвратить другие провокации. Ниже заявления Зенина и Федюковой укажу: --------------------------------------------------------------------------------------------------- Президенту Международной
Общественной Заявление Довожу до вашего сведения в том, что 22 февраля
1995 в 11 часов дня мы с главным бухгалтером ТОО “ОВЭЛА” приехали в налоговую
инспекцию сдавать документы. Главный бухгалтер ушла сдавать документы, а я
остался в машине и в этот момент подъехал на автомашине тов. Ример И. И. и
сел в мою машину и стал мне говорить, зачем я отдал всю базу тов. Податеву В.
П. Я ему ответил, что базу я не отдавал и его уставной фонд остался в
предприятии и обманывать его я не собираюсь. Он мне стал говорить, что я
вроде все это сделал зря и тебя там напугали и сейчас поедешь в милицию, и
напишешь заявление на Податева В. П., что он тебя ободрал и вызвал автомашину
легковую, водителя зовут Аркадий. Я ему т.е. Ример И. И. говорю, что без
главного бухгалтера я не поеду. Мы с Аркадием подъехали к налоговой, я пошел
и позвал Ольгу Михайловну и объяснил, что нас повезут в УВД, приехали в УВД
железнодорожного района мы пришли в кабинет, и там Аркадий объяснил, зачем
нас привезли вроде бы нас защищает Ример И. И. от Податева В. П. Мы с главным
бухгалтером писать отказались и нас Аркадий опять привез к машине тов. Ример
И. И. и он опять нам говорил, что мы зря отдали все свои уставные фонды, и
хотел, чтобы мы написали заявления в машине, но мы опять написать отказались
и потом приехали к Податеву В. П. и все рассказали. /подпись/ Зенин Э. П. 24. 02. 95 --------------------------------------------------------------------------------------------------- Президенту международной общественной
Заявление Довожу до вашего сведения; в том, что 22 февраля
1995 года в 10 часов 30 минут меня директор привез в налоговую инспекцию
центрального района, я сдала документы по предприятию “ОВЭЛА”, и выходила уже
из налоговой, в фойе меня встретил директор Зенин Эдуард Петрович и говорит,
что мы должны ехать в УВД железнодорожного района, мы вышли на улицу, возле
крыльца стояла иномарка, мы сели в нее и нас повезли в машине. В УВД мы
поднялись на 4 этаж, возле кабинета нас попросил Аркадий (как я узнала потом
его звали) подождать, минут через пять мы вошли в кабинет, Аркадий начал
говорить, что тов. Ример просит нас защитить от Податева В. П., и мы должны
на него написать заявление на Податева В. П., я конечно этого не ожидала и
начала предъявлять претензии на основании чего меня привезли сюда и т. д. что
никаких заявлений я писать не буду. Как выяснилось потом шла речь об уставном
фонде, который мы передали в пользу предприятия. Аркадий нас опять повез на машине, но оказались мы
возле банка на уссурийском бульваре, нас там ждал тов. Ример И. И. и он опять
стал говорить о том, что зря мы отдаем уставной фонд, и хотел чтобы мы опять
написали заявление, но мы отказались после этого приехали к Податеву В. П. и
все рассказали. /подпись/ Федякова О.М. 24. 02. 95 г. --------------------------------------------------------------------------------------------------- Упомянутого в
заявлении Аркадия я знал, ибо в то время, когда еще не было упомянутой
войны, меня с ним
познакомил Ример. Работал этот Аркадий в Индустриальном отделении милиции в чине майора. Третьим с их стороны был офицер милиции, которого я не
знал. Он постоянно молчал, поэтому в своих заявлениях Зенин и Федякова о нем
не упоминали. С начальником уголовного розыска, в кабинет которого их
приводили, у Аркадия отношения были дружеские. Действия их были
незаконные. Все события происходили в Центральном районе, Аркадий работал в
милиции Индустриального района, а привезли Федякову и Зенина в милицию
Железнодорожного района. Более того, их задержали без юридических оснований и
заставляли по просьбе Римера написать заявление на невиновного человека
с целью упрятать его в тюрьму. К сожалению, это истинное лицо сегодняшней милиции. У меня к тому
моменту отняли по поддельным документам два казино, более сотни игровых автоматов, около
двадцати киосков торгующих разливным вином, небольшую, но уютную гостиницу, шикарную базу с теплыми
боксами для ремонта и стоянки автомашин и многое другое. Мои люди обращались
по этому поводу в разные инстанции, но ходу этим делам не давали. И это в то
время, когда я являлся членом комиссии по правам человека общественной палаты при
президенте России и президентом Международного правозащитного движения, а Ример находился под следствием за мошенничество и угрозы, не говоря уже о
том, что действовал от имени криминальных авторитетов. Сегодня много
говорят о борьбе с организованной преступностью, а она с каждым днем становится больше.
И происходит это потому, что Джем, Беляй, Кисель, Ример и им подобные это лишь
видимая часть, а невидимая, но более опасная, – это Баланев, Ишаев,
Ельцин и т. д. Разве будут преступники бороться с собой? Конечно, нет! Зато с теми, кто окажется у них на пути, будут драться насмерть. На
эту тему можно много говорить, и мы еще к этому вернемся, а сейчас
вернусь к упомянутым выше событиям. Поздним вечером того же дня, когда Зенина и Федякову заставляли написать на меня заявления, мне позвонили из казино, находившегося при гостинице “Турист”, и сказали, что туда приехал Ример. Я тут же вызвал из офиса три машины и находившихся там казаков из моей личной охраны. Помимо прочего рядом со мной постоянно находились три телохранителя из Москвы, которые имели официальное оружие. Минут через 20 я в сопровождении десятка человек уже подъехал к казино. К тому моменту казино охраняли уже не мои люди, а нанятые Римером и Плотниковым бывшие и действующие сотрудники милиции. Оставив казаков в фойе, я с телохранителями из Москвы вошел в игровой зал. Мое появление вызвало всеобщее внимание, многие стали подходить и здороваться. Римера в зале не было, зато я увидел Аркадия и второго милиционера (по описанию Зенина и Федяковой), которые ему помогали упрятать меня в тюрьму. Как и днем, оба
милиционера были в штатском. Увидев
меня они побледнели. Я подошел к ним и громко, чтобы услышали все, спросил у
Аркадия: “Почему хочешь упрятать меня в тюрьму?”. Он покраснел и готов был
провалиться сквозь землю. Все находившиеся в зале смотрели на него.
Убедившись, что мне все известно, он сказал, что сделал это по просьбе Римера. После публичного
признания Аркадия я пошел искать Римера и нашел его в фойе. Он разговаривал с
казаками из моей охраны Митеревым Юрой и Габресюком Игорем, которых хорошо
знал. Как потом выяснилось, он убеждал их в том, что мои дни сочтены, и
переманивал к себе на выгодных условиях, а также предлагал большие деньги за
мое убийство. Помимо десятка
моих телохранителей в фойе находились несколько человек из охраны казино
(поставленные Римером и Плотниковым вместо моих казаков и спортсменов).
Увидев Римера, я спросил у него так, чтобы услышали все, находившиеся в фойе,
с каких пор он стал милиционером? Тот покраснел и, подскочив ко мне со
словами: “Ну, ударь меня, ударь”, стал провоцировать. Но я его не тронул, ибо
понимал, что это прямая дорога в тюрьму, и сказал: “Зачем марать об тебя руки, если
и так скоро сдохнешь”. После этого вернулся в игровой зал и поговорил с
несколькими знакомыми, которые там находились. Главное было сделано,
мне удалось привлечь внимание людей к тому, что Ример и находившиеся за его
спиной воры в законе борются со мной при помощи
милиции. На следующий
день подъехал к месту сбора криминальных авторитетов, чтобы рассказать о
случившемся. Во избежание конфликта взял с собой только телохранителей из
Москвы. К моменту моего приезда там находились человек двадцать. Многие были
рады встрече со мной. Завязался разговор, в процессе которого я рассказал, как Ример
пытался с помощью милиции закрыть меня в тюрьму, а также о том, как он
хотел подкупить мою охрану и с их помощью меня
убить. Я знал, что должны подъехать Беляй с Киселем, и решил их подождать. Первым подъехал
Кисель. Увидев меня, он не стал выходить из машины, надеясь, что я уеду.
Тогда я подошел к его машине сам и, открыв дверцу, попросил выйти для
разговора. Когда он нехотя вышел, я спросил: “Витя, как понять мусорские
методы Римера? Ведь он действует от вашего имени. Если это личная инициатива,
то накажите его публично, чтобы всем стало ясно, что вы к этому непричастны. В
противном случае вина за его поступки ляжет на вас”. Кисель, не
ожидавший такого разговора, растерялся и сказал, что он ничего об этом не знает
и будет лучше, если я поговорю на эту тему с Беляем. В этот момент как раз
подъехал Беляй. Я подошел к нему и так, чтобы слышали все находившиеся рядом,
поинтересовался: “Вадик, как вы могли допустить, что человек, действующий от
имени воров, привозит людей в милицию и заставляет написать на меня заявление?”. Беляй
сказал, что я на Римера наговариваю. После чего я у него спросил: “Как
сможете опровергнуть то, чему много свидетелей?”. Затем отвернулся и пошел к
своей машине. Все сложилось удачно. Я хотел, чтобы люди узнали, какие методы
воры используют в борьбе со мной, и у меня это получилось. После этого у Джема осталось два выхода: либо отказаться от Римера, либо признать свою причастность к его деятельности. Порвать отношения с ним он не мог, так как тот играл важную роль в подрыве моей экономики, и Ишаев с Баланевым ему этого не разрешили бы, поэтому через два дня после этих событий хабаровским авторитетам передали его слова: “Пудель пошел против воров и за это должен быть наказан. Для борьбы с ним хороши все средства". Это было что-то
новое. Никогда ранее воры не прибегали к помощи милиции в борьбе со своими
противниками. Более того, это считалось проступком, недопустимым в
криминальном мире. Джем решил изменить воровские законы и сделать их более
современными. Однако в его реформах нет ничего нового. В 40–50-х годах
“воров”, подобных ему, называли “суками”, и “честные
воры” обязаны были их уничтожать. Об этом я рассказывал в
главе “Воры в законе”, поэтому не буду повторяться и вернусь к прерванной
теме. После слов
Джема, что “для борьбы со мной хороши все средства”, совместные провокации со
стороны властей и криминального мира посыпались на меня и мое
окружение с еще большей силой. Нас провоцировали на каждом шагу с целью
упрятать в тюрьму. Но с Божьей помощью все обходилось благополучно.
Углубляться в эту тему не буду, ибо это отнимет много времени, но еще об одном
случае, к которому был причастен Ример, расскажу. Произошло это в
апреле 1995 года. Однажды я случайно поднял в своем кабинете трубку
телефонного аппарата,
который был запараллелен с телефоном в приемной, и услышал разговор своей
секретарши Маргариты Бояркиной с Римером, в процессе которого она ему
докладывала о том, что происходит моем в офисе. Этим телефоном я пользовался
редко, а тут как будто что-то подтолкнуло. Когда Рита спохватилась, было уже
поздно, несколько фраз из их разговора мне удалось уловить. Я вызвал
Бояркину в кабинет и потребовал объяснений. Она стала уверять, что разговор
был случайным. Но услышанное мной говорило об обратном. Рита попросила ее не
увольнять, но я, не желая рисковать, решил с ней расстаться. Уступив ее
просьбам разрешил ей
доработать до конца месяца с условием, что она не будет общаться с Римером. После этого дал
указание своей службе безопасности взять ее под контроль и, как оказалось, не
зря. Вечером того же дня мне доложили, что Бояркина после работы задержалась
в кабинете бухгалтера одной из еще действующих моих фирм, где они выпили, а
когда та вышла в туалет, говорила по телефону с Римером. Телефон был
запараллелен с соседним кабинетом, и разговор удалось прослушать. Она
пожаловалась Римеру, что я ее увольняю. Тот стал успокаивать и сказал, что
скоро он будет хозяином в офисе. Затем дал понять, что эти события можно
ускорить. Если инсценировать изнасилование, то я окажусь в тюрьме, офис
перейдет к нему, Рита останется на своем месте и получит материальное
вознаграждение. Бояркина
заинтересовалась, и они договорились встретиться, чтобы на эту тему
поговорить. До чего они договорились, я не знаю, но ситуация была серьезной.
В кабинете я нередко оставался один. Охрана находилась в приемной, и лишь в
случаях, когда посетители не вызывали доверия, при разговоре присутствовали
один или два вооруженных охранника. Рита могла зайти ко мне в кабинет в любое
время, и возможность оказаться в тюрьме за попытку изнасилования была
реальной. В общих чертах план мог быть таким: она входит в мой кабинет, когда я там один, рвет на себе платье и плавки, после чего выбегает с криком в приемную, где всегда много народу, и затем на улицу, где якобы случайно окажутся сотрудники милиции, которые меня скрутят и увезут в КПЗ, где из-за душевного расстройства я покончу с собой. Мои враги понимали, что если дойдет до следствия, то ложь и инсценировка станут очевидными, ибо помимо моих охранников в приемной находились и другие люди, которые смогут подтвердить, что Бояркина зашла в мой кабинет без вызова, и уже через минуту выскочила с разорванными платьем и трусами. Более того, моя служба безопасности покажет, что я распорядился уволить Бояркину из-за того, что она хотела причинить мне зло по указанию Римера. Вследствие этого меня уничтожили бы почти сразу же после ареста. В прошлом у меня
были любовницы (свой грех не отрицаю), но в 1994 году, когда конфликт с Ишаевым и Баланевым зашел далеко, я понял, что уязвим, и дал обет Богу не
иметь близости с женщинами, за исключением законной жены. И этот обет
исполнял. Многие из моего окружения об этом знали, но в случае обвинения в
изнасиловании это меня бы не спасло, ибо суды, прокуратура и милиция
находились под контролем моих врагов. Тем более, что я уже имел судимость за
изнасилование. О разговоре
Бояркиной с Римром, где он ее подбивал к инсценировке изнасилования Риты предупредили всех, кого положено, и было решено не оставлять меня
одного. На следующий день по приезду в офис я Бояркину в присутствии
свидетелей изобличил, после чего ей сказал, чтобы собрала свои вещи, получила
зарплату и в течение часа покинула офис. Казалось бы,
вопрос закрылся, но произошло то, чего никто не ожидал. Минут через двадцать
после моего разговора с Бояркиной, в тот момент, когда она собирала свои вещи, в офис приехала моя жена Ирина, которая, зная обо всем, не
выдержала и сказала Бояркиной то, что о ней думала. Та огрызнулась. Ира не
осталась в долгу, но так как в приемной были посторонние люди, они вышли для
продолжения разговора на улицу, где в процессе словесной перепалки Ира взяла
Бояркину за грудки. Когда я об этом
узнал, то расстроился, но Ира заверила, что кроме того, что брала за
грудки, ничего другого не было, это могли подтвердить многие. Однако я знал, на
что способны мои враги, и опасения мои подтвердились. Бояркина по указанию
Римера написала
заявление в суд, где указала, что моя жена ее избила. Более того, Ример
обеспечил ее
медицинской справкой о нанесенных ей побоях, в результате чего было заведено
уголовное дело. Ример пообещал
Бояркиной разные блага, и она делала все о чем он ее просил. Не сумев зацепить меня, враги нанесли удар по семье, давая этим
понять, что находиться рядом со мной опасно. Но и в этот раз Бог не оставил
меня без поддержки. Свидетели, видевший их конфликт, показали, что
Бояркину никто не бил и плюс ко всему справка о побоях оказалась липовой. В результате,
Бояркина была
изобличена, врач, написавший липовую справку, имел неприятности, а
дело против Ирины закрыли. Таким образом, справедливость восторжествовала. А что касается
главных героев данного повествования, то произошло именно то, о чем я
предупреждал. Плотников умер от сердечного приступа в августе 1995 года, Ример
погиб летом 1998-го. Если бы прислушались к моим словам и не перешли за
допустимые рамки, то могли бы дожить до сегодняшних дней. Надеюсь, что
упомянутые события послужат уроком для других, и все запомнят истину – НЕ ПРЕДАВАЙ! |
||||||||
|
|